ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ

***

Парадоксы церковной нравственности.

Я высматриваю праведников.

Они согревают моё сердце.

Кажется, если праведники переведутся, жизнь утратит свой смысл.

Смотрю на них как-бы издалека.

Как на тигров в клетке.

Особенно не приближаясь.

Кстати, в церкви вы их не увидите.

Нет.

Нет их в церкви.

Праведники сущности внецерковные.

Это может быть какая-то баба Нюра, работающая уборщицей в общественном туалете на пол-ставки.

Или даже Президент страны. Мэр города.

Директор завода.

Да самый последний забулдыга. Бывший слесарь на военном заводе и ныне безработный.

А в церкви это уже проблема.

Вернее, там они тоже встречаются, но с гораздо меньшей частотой, нежели вне.

Я вот думаю: если допустить, что Вечная Жизнь таки существует, и будет Божий Суд и Божье Царство, то в очереди в Рай церковная братия будет стоять последней.

В самом-самом конце. Впереди разгильдяи всех мастей, обычные люди, ближе к концу церковный люд, а служивые ну в самой хвостовой части.

И Бог будет долго размышлять, пускать ли их хоть на порог.

Ну разве что на коврике у двери потоптаться. Не дальше. И не всех.

***

Бухгалтерское «спустя рукава».

Бывший бухгалтер работала спустя рукава.

Достала директора своею необязательностию. Рассеянностью.

То забыла, это не сделала. Ошиблась.

Штрафы.

Расстались. Хорошо, без скандалов.

Как обычно, я наводил порядок. Хотя в целом всё было в норме.

Я новый бухгалтер.

Меня познакомили с Петром Николаичем. Рассказали суть. Мол, надо навести порядок. Помощь нужна.

Так я и остался.

***

Первая-последняя кровь.

Он от меня требовал.

Жёстко. Тот ещё волк.

Старый руководитель. Советской закалки.

(вообще неслыханное для нашего времени дело – даже баланс мог прочитать).

Пытался подловить. Где же я допущу ошибку?

И в самом начале нашего пути, в первый или второй месяц работы особенно сильно на меня наехал. Орал, махал руками. Тыкал пальцами в документы: «Да вот ты…» (то-то и то-то)!!!

По логике того конфликта я бы должен был его послать, как у нас принято. И громко хлопнуть дверью. Или же хотя бы разбить стул о сейф или чью-то упрямую спину.

Ну на худой конец выброситься в окно. И трава не расти.

Но очень часто в такие моменты накатывает спокойствие.

Непробиваемое железобетонное спокойствие.

Даже какая-то благожелательность и доброжелательность.

Так вот оно на меня и накатило.

Сидел. Расслабленно и безмятежно. Молчал. Спокойно смотрел на него.

Наступила тишина.

Он тоже присел. Посмотрел.

…

Мы поняли друг друга.

Это был наш последний кофликт.

За все дальнейшие годы. Десять лет.

***

Сибирский пряник.

Петр Николаич из кубанских казаков.

Станичное детство. Вольная жизнь.

Блестящая у него память. Помнил школьные учебники.

Какого цвета, какие страницы, что написано, правила и всякое такое.

Закончил техвуз. Работал в Сибири. В конце концов замдиректора крупной фирмы по автоматизации производственных процессов.

Почти вся жизнь в Сибири.

Планы. Пятилетки.

…

Пенсия. Украина.

Фирма. Оптовая торговля.

***

Украинская ментальность.

Мой дед родом с Сибири. Был военным. Мотался с семьёй по гарнизонам.

Объездил весь Союз.

После дембеля приехал жить на Украину, к родственникам жены.

И до самой своей смерти жалел. Каялся. Что приехал. Говорил, хуже людей, нежели на Украине, не видел. А повидал ведь много.

Украинец.

Жлобская натура. Чёрная душа. Себе, всё только себе. Жизнь по принципу: «Обмани ближнего своего, иначе ближний твой обманет тебя».

Жалобы. Бесконечные жалобы на жизнь: «Денег нет. Жизнь тяжёлая.»

Вороватый взгляд.

И выделиться. Любой ценой выделиться: «Ну я то вот гораздо лучше той Маньки!».

Друг перед другом.

Власть – клановая.

Непробиваемый скрытый феодализм.

Болото. Непроходимое болото.

…

Я подобные рассказы о украинском характере слышал много раз.

И, что интересно, украинец, помещённый в другую среду, становится другим.

Он уже и не такой жлоб. Ну разве чуть-чуть.

Одни мои родственники в Сибирь на заработки подались. Ещё при советском времени.

И стали шибко русские. Хвастаются, тут, в Сибири, люди совершенно другие. Бескорыстные, щедрые. Открытые.

…

Вот же и Пётр Николаич эту саму дудку дудит: – Ну какой тут народ жлобский. Врут. Постоянно врут.

Учредили с одним местным фирму. Его задача товар доставать. Моя – клиенты и продажа.

Он не касается моих компетенций, я его.

Попросил дочь секретарем взять.

Я взял.

Пару лет проработала, всех клиентов потихонечку «прикарманила».

Организовали с отцом параллельную фирму. И через неё начали весь товар двигать.

Ну да бог с ними.

…

Знаешь, как в Сибири деревни? Едешь – все домики один к одному.

Одинаковые. Дворы одинаковые. Аккуратные. Заборчики маленькие. Ничего лишнего.

И тут вдруг – Рраз!

Новая хата. Одна. Как пёс на цепи.

Больше, нежели все остальные. Украшения, наличники. Забор здоровенный.

Всё понятно.

В деревне украинец завёлся.

***

Пусть немного воруют.

Таксую путёвки. Не сходятся концы с концами. Понимаю, водители бензин воруют.

– Пётр Николаич, водители бензин воруют.

– Я знаю. Пусть воруют. Они в норме воруют. Не наглеют. И то хорошо. Где я найду водителя, который не ворует? Правильно, не найду. Главное, чтобы норму не превышали.

…

(?) что за норма на воровство? Я так и не спросил.

…

– Всё, что законом положено, плати. Больничные, отпускные, компенсации, всё плати.

– Но нам ведь не выгодно! Убытки! Какие им больничные, какие ещё компенсации, какие отпускные?!!!

– Они ж люди. Работают. Убытки их не касаются. Им положено по закону. Всё плати.

Плати, то и плати. Моё дело маленькое.

Прибыль небольшая, не покрывает расходов. В убытки лезем, а Николаич своё гнёт.

Рубит сук, на котором сидит.

Они б ещё так работали, как им платят. Ну первый раз такого правильного руководителя вижу. Честное слово.

***

Воробьев постреляем.

Сидим в этих бумажках. Голова кругом.

– Николаич, надоело работать. Устал. Сил нет.

Улыбается:

– Надоело, давай не работать. Воробъёв, что ли, пострелять?

Лезу в интернет. Ищу картинку мишени. Печатаю штук двадцать.

Николаич достаёт из сейфа пистолет.

Едем в посадку. Вешаем мишень на ближайшем дереве и начинаем стрелять.

Сибирский охотник. Ему уже за семьдесят. Стреляет. Мажет.

Вижу, нет желания.

– Николаич, что это с вами – мажете?

– Да не хочется. Ради тебя поехал.

***

Кофе.

Николаич привёз документы.

Я сделал кофе.

Пъём. Мы любим пить кофе. И рассуждать.

– Попомнишь мои слова – Юльку посадят (это 2007 г.).

Николаич прагматик. Он всего лишь рассуждает.

Чистая логика. И по логике выходит только так.

Пъём кофе. Говорим.

Между логикой и прагматикой Николаич чудит анекдоты. Искренне улыбается.

Я смотрю документы.

– Николаич, убытки растут. Так долго не протянем. Придётся фирму закрыть.

– Я знаю (он сам всё знает). Но тогда чем мне на пенсии заняться? Пусть и убытки. Но хоть какое занятие.

…

В налоговой нам не очень верят. Говорят, фирма не может работать с убытками. А мы работаем с убытками несколько лет.

Может. Я уверяю вас, что может.

Мы же работаем. И вполне я бы сказал успешно.

***

Контакты пригорели.

Звоню Николаичу:

– Николаич, дома свет пропал. Пойду электрика вызову. На работу опоздаю.

– Может, предохранитель перегорел на счётчике?

– Нет, я смотрел. Предохранитель цел. И вчера же всё было нормально. Весь вечер дрелью работал. А утром встал – света нет.

– А, ну тогда всё понятно. Раз дрелью работал. Это у тебя контакты на столбе подгорели. Скажи электрику, пусть сразу на столб лезет.

…

Я вызываю электрика. Он долго шарится, ищет поломку. Говорю ему про столб.

Не слушает. Ищет дальше.

Потом таки лезет на столб.

Контакты подгорели. Почистил. Свет есть.

…

Николаич работал в одной из крупнейших фирм по автоматизации производственных процессов. Инженером. Замдиром.

Многолетняя практика. Чутьё. Причины технических поломок выдавал без раздумий. Как бы инстинктивно.

***

Закрылись.

Фирму мы таки закрыли. Ровно год закрывали.

Волокита. Проверки.

Посидели напоследок. Выпили.

– Знаешь, я смерти не боюсь. Но пока жив, хочется что-то делать. Без дела не могу. Дача. Буду на даче пропадать. Приезжай в гости!

…

На следующий день, как закрылись, появилось у Николаича недомогание.

Хуже и хуже.

Больница. Врачи.

В лёгких затемнение.

Операцию нельзя. Не выдержит сердце.

Отправили домой.

Мы ещё созванивались. Он шутил, как всегда.

Через месяц его не стало.

Я купил букет роз.

Простился.