Баба Нюра жила в селе.

Одна.

Родственников не было.

Обычная сельская хата-мазанка, участочек сорок соток.

Божий одуванчик. Мягкая улыбка, тихий голосочек и всегда радостные глаза.

Болела – не болела. Кто его знает.

Ковырялась в огороде. Получала копеечную пенсию и была всем довольна.

…

Уколола ногу колючкой.

Болит и болит. Растаскало, что стать не может.

В больницу.

– Баба Нюра, да вам в стационар ложиться. Ножку то вашу чистить придётся. Гной там, видать.

Туда – сюда. Анализы.

Сахар зашкаливает.

– Баба Нюра, сахар высокий, диабет у вас. На инсулин.

В общем, положили бабку в больничку.

Назначили лечащего.

Лечащий ходит вокруг да около:

– Бабушка, нужно вам ножку чистить, капельницы ставить, укольчики. Но лекарств у нас нет. Покупать надо. Думайте.

Заместо банка у бабки завязанный узелком засаленный платочек на груди с немножко тысяч денежек внутри. С пенсии наскладывала. На смерть, думала.

Смертушка подождёт. Мы болезнюшку покормим.

Накупила лекарских штучек: колите, ставьте, чистьте.

А лекарю?

Лекарю не осталось. Не осталось лекарю. Пустой платочек. Разве что засаленный узелок.

Покрутился лечащий, погоревал да и отказался бабку лечить.

Интересу ж никакого.

Назначили другого.

И этот крутился: «Бабка, млеко, яйко!».

Да какое тебе, сучёнок, млеко, бабка ж тебе не корова после отёла.

Дальше был третий.

Закончилось интерном. Интерн без претензий. Дурачок, однако. Ни млека, ни яйка – болезнь ему подавай.

Взялся задорно бабку лечить за пустяковое интерновское жалованье. По книжкам сверяется, бегает вокруг бабки с её болезнию. Бабка для него что наглядное пособие. Объект юного профессионального не испорченного меркантильностию лекарского интереса.

Почистили бабке ножку. Покололи. Покапали.

Поправилась бабка: «Спасибо, Ванюша!».

«Берегите себя, бабушка!».

Блаженный ты, Ванюша.

***

Повторилась история. Снова бабка Нюра ножку уколола (диабет проклятый!).

Попала в больничку.

Осмотрел хирург Беня ножку. Понял. Плохи дела. Конец был ясен.

Не жилец бабушка.

Не жилец.

Да кто ж это скажет больному.

– Бабушка, а денежки у вас на лечение есть?

– Нет у меня денежек, родненький.

– А родственники? Ну, кто помогать вам будет?

– Нету родственников. Некому помочь.

– Так у вас хата в селе, участок?

– Да, хата, участок.

– Бабушка, на лечение много денежек надо. Давайте так. Я вас за свои буду лечить, а вы мне домик свой и участочок отпишете. Согласны?

Божий одуванчик, бабушка Нюра. Ласковая улыбка. Ей не жалко. Хирург Бенечка такой добрый.

Отписала бабушка Нюра домик и участочек.

***

Началась у бабки гангрена.

Сразу отрезали пальчик.

Стопу.

Ногу по колено.

По самую тазовую кость.

***

Бабушка угасала.

День за днём.

Она часто вспоминала интерна Ванечку.

Детей у бабки Нюры не было. Муж давно помер.

«Если бы был у меня сыночек, я хотела бы, чтобы на интерна Ванечку был похож».

Беня был тоже хороший врач. Обходительный. Внимательный. Всегда улыбался.

Но чувствовала баба Нюра в связи с ним какое-то в груди напряжение.

Не лежало сердце.

***

Вскорости бабушка Нюра померла.

Тихо. В больничке.

Похоронили её за счёт больнички.

***

У Бени были неприятности в связи с её лечением. Напартачил он там что-то.

Угробил бабку.

Дело замяли.

Посвящённые в дело за глаза именовали его сволочью.

***

Сейчас Беня живёт и здравствует (провинциальное лекарское светило). Заядлый дачник. По выходным обрабатывает вместе с семьёй свои честно заработанные сорок соток.

На месте хаты-мазанки построил новый двухэтажный домик.

О бабке изредка вспоминает: «Привет и спасибо тебе, баба Нюра, от доктора! Надеюсь, на том свете тебе хорошо живётся!».

***

А как у интерна Ванечки сложилось, мы не знаем. Может, он тоже хорошим врачом стал.